Этот рисунок, на мой взгляд - редчайший пример того, как одна картинка расскажет нам больше, чем целый художественный фильм...
Художник этой очень сильной иллюстрации о той войне - советский солдат, прошедший горнило множества боёв и сражений и пропустивший через себя полную палитру ощущений и эмоций одной жизни среди множества смертей...
Глядя на выражение лица нашего бойца, тянущего вместе со своим товарищем вверх по склону станковый пулемет, я попытался представить себе происходящее в его душе и сознании... Как мог. Со всеми выражениями. Без них мы не умеем... Да и не надо на войне стесняться этих слов. Они как вредный дух - выпустил их и сразу легче.
То, что изображено на этом рисунке, происходило на фронте под Воронежем. Но точно такие же картинки можно было рисовать и у нас под Себежем в начале 1944 года. Война - она везде изнашивала человека словно грубый наждак. А человек сопротивлялся этому и не хотел сдерживаться. Да и зачем? На войне другого надо стыдиться.
Итак, Война. Зима. Атака. Пулеметный расчет.
"Бл.., как я задолбался, сука с этим пулеметом....Ног уже не чую... А из того, что чую - только сердце. Оно, бля, болит, гнида уже который день.
Морда у меня уже как подошва - грязная и шершавая. Я с этим наступлением не мылся уже хрен знает сколько. Вообще. Нигде. Ни в одном месте. Где тут помоешься, если снег, грязь и воды не натопить толком для мытья. Уже даже ко вшам привыкли. Пока вши на тебе есть, ты, значит, живой. А как только начали они наружу с тебя вылезать, знать, плохи твои дела - убьют. Это как пить дать. Так что пусть пока копошатся, гниды...
Жрать некогда. Да и что жрать? Картоха да тушняк- одна банка на троих. А тушняк мороженый жрать опасно. Он, бл.., сухой и в пузе не расходится. Не просраться потом. А животом на войне маяться - это, сука, совсем хреново. Лучше пока совсем не жрать.
Ноги онемели: они же мокрые уже неделю как. Или две. Портянки гниют вместе с пальцами. Не просушиться. Марш, атака, рыть окопы, опять атака... И самое поганое, что ты, бл.., знаешь, что ни обсушиться, ни обогреться тебе не дадут. Некогда. Надо гнать эту падлу, пока он бежит.
Этот, что слева лежит. Вроде знакомый кто-то... Кровищи много. Отвоевался... Хрен знает, лучше ему сейчас чем мне или нет?
А мне с Петрухой по этому поганому снегу тащится вперед в этим пулеметом! Бл.., дали бы ручник, бодрее бы бежал... А "Максим" тяжкий... Руки выламывает, когда прёшь его. Зато в бою это, конечно, годный инструмент. Ганса пополам рвёт...
Уже и не пойму, давно мы наступаем или нет. Вроде все время куда-то бежим...
Как я зае..лся...
От этого напряга я уже и не знаю, скучаю я по своим домашним или нет. Вроде, только вспоминать про них начинаешь, как тут какая-нибудь херня случается и опять про войну надо думать. Вот сука, ну что за жизнь... А ведь жизнь же... Надо воевать как-то. Здесь-то другим ничем больше и не займешься...
Но сейчас лучше бежать, чем в окопе сидеть. Вот там, бл.., скучно. И холодно, писец как! Присядешь - холодно, встанешь - тоже дубак. А ходить и бегать в траншее негде. Она людьми набита. Все злые, как черти. Лучше не трогать их.
И засыпать стрёмно. Потому что как только заснешь, вот тут-то и начнется: - подъем, приготовиться к маршу или к бою. Бл..., ну только же прикорнул...
Петруха что-то скис совсем. Молчит давно. Хоть бы ругнулся, балбес. Может чует что? Если убьют его, жалко будет. Привык я к нему, хоть он и вредный бывает. Ладно, добежим до верха, там спрошу, чё он бычится...
Фууух! Пока бакланил про себя, пол-пути пробежали. Вроде пока везет нам, наших не много положили...
Да и фриц стреляет как-то жидко. Но это пока. Заберемся на верхушку, там у него основная позиция. Там и схлестнемся...
Только бы не ранили... Лучше уж сразу на глушняк. С ранеными здесь никто возиться не будет. Или кровью изойдешь, или замерзнешь.
Петруха, ёбтвою мать! Чё застыл! Шевели копытами, на войну спешить надо....
