О том, что было, что могло быть и чего точно не было в Себежском укрепрайоне в июле 1941 года.

Военная история Отечества, вершившаяся, в том числе и на моей родной себежской земле, давно является для меня предметом любопытства. Особый интерес к этой теме у меня развился в процессе военно-археологической работы, когда я получил возможность сравнивать результаты нашей поисковой деятельности, относящиеся к начальному периоду войны на этой территории и данные, которые мы имели от изучения  событий 1944 года – освобождения себежского района от оккупации.

Если в 1944 году события на территории нашего края были в большинстве своем  максимально «публичными», т.е. они нормально документировались в отчетных армейских документах, боевые действия хорошо описаны с указаниями воинских частей и их маневров, то 1941 год для меня лично до сих пор загадка с большой буквы. И это просто объясняется. В процессе поисковой работы в районах себежского приграничья, через которое враг заходил на себежскую землю, мы, помимо бетонных ДОТов находили остатки хорошо укрепленных полевых позиций, на которых никто не воевал. То, что это позиции РККА, не вызывает никакого сомнения, т.к. они оборудованы в сторону наступавшего противника. Интересно, почему эти позиции не были использованы нашими войсками? Был проделан огромный объем земляных работ, а толку от него никакого. Причем часть таких хорошо оборудованных позиций вообще нашими войсками никогда не занималась. Почему? А в тоже время на совершенно неприспособленных для обороны участках мы находили наспех отрытые окопчики со следами активного боя, усеянные «настрелом» нашим и немецким, осколками мин и воронками от снарядов. Опять вопрос – на выгодных позициях, оборудованных по всем правилам тогдашних уставов наши войска не сражались, а рядом с ними, на практически неприметных холмиках и горочках, невыгодных с тактической точки зрения, цеплялись за землю с ожесточением обреченных. Понятно, что этому есть объяснение, но в чем оно заключено?

Беспорядок отступления, потеря связи и управления войсками на значительных территориях, внезапные прорывы противника в неожиданных местах не позволяли в июле 1941 года объективно и полно отражать ход боевых действий в отчетных документах частей и соединений РККА. Я перечитал массу литературы по начальному периоду войны, когда немцы входили на территорию Себежского района. Мною детально проштудирован фундаментальный, как я его считаю, труд моего уважаемого земляка – Спириденкова Владимира Александровича «Лесные солдаты», где я почерпнул массу полезной для себя информации о боях в Себежском укрепрайоне и его тылу.. Но и в этой книге я не нашел описания фактов и событий, следы которых мы вытаскиваем из земли.

К нашей удаче, сейчас стали доступны многие документы времен войны и с ними можно работать. Мы изучили различные донесения о ходе боевых действий, просмотрели доступные нам карты. Но вопросов меньше не стало. Их стало еще больше, т.к. зачастую одни документы противоречили другим. И это тоже объяснимо, если оценивать их с учетом ситуации лета 1941 года..

1

В начале июля 1941 года через территорию Себежского района велась перегруппировка значительного числа войсковых подразделений. Большое количество частей, потрепанных в боях с немцами в Прибалтике и Белоруссии перемещалось вглубь нашей территории для переформирования и пополнения. Еще большее их количество выдвигалось в сторону фронта, который стремительно изменял свою линию, что не позволяло нашему командованию принимать правильные и своевременные решения о перемещениях войск на тот или иной его участок. В ряде случаев подразделения, направлявшиеся на фронт, получали приказы прибыть в места, уже занятые стремительно наступавшим противником. Это приводило к тому, что войска ожидали перенаправления их в другие районы фронта в ближайшей глубине своих тылов, что не могло не приводить к определенной неразберихе в их управлении. Командование 22 Армии отмечало в своих документах, что наличие на ее территории прибывающих подразделений, не предназначенных для укомплектования собственно 22 Армии, а следующих транзитом на другие участки, имеет негативный момент. Командиры «транзитных» частей зачастую не знают свой маневр, стремятся получить разъяснения от командования не своей армии. Личный состав таких частей нередко разбредается по территории района, что затрудняет управление им и приводит к смешиванию личного состава транзитных частей с личным составом подразделений непосредственно 22 Армии. Отмечались случаи нахождения в подразделениях 22 Армии военнослужащих, не приписанных к этим частям, а это, в свою очередь, нарушало учетную работу, т.е. по документам солдат числится в одном подразделении, а реально он уже находится в другом, может быть даже на другом участке фронта.

Кроме того, через себежский район уходили в тыл и стихийные «отступленцы», которые практически бежали от стремительно приближавшегося фронта. Попав на территорию, на которой был еще сохранен определенный воинский порядок, такой солдатик наскоро зачислялся в какой-нибудь взвод, а документы на него выправить не успевали. Так этот солдатик терялся для штабных сотрудников. И если он погибал вскорости после того, как прибился к новому подразделению, то документально его нахождение в этом подразделении вообще не подтверждается.
Такое состояние дел в те далекие времена затрудняет поисковую работу в настоящее время. У нас и наших коллег  поисковиков бывали случаи, когда определить, к какому подразделению относился солдат, останки которого мы находили, вообще невозможно, даже, если при нем находили подписные вещи. Ну, есть фамилия и имя, а дальше – все, тупик. Ни даты рождения, ни РВК призыва не установить. По базе «Мемориал» тоже не «пробьешь». Там таких фамилий несколько десятков без вести пропавших. Вроде и опознаны косточки, раз фамилия при них имеется, но как дальше искать кто он и откуда? Вот где обидно бывает!
Большой интерес представляют отчетные карты того времени. Но загадок эти карты задают больше, чем дают ответов.

2

Я пересмотрел большой объем топографических карт того времени и, с учетом архивных материалов, рассказов местных старожилов, мемуаров участников боев в этом районе, а так же результатов нашей военно-археологической работы, попытался предположить, как же все-таки происходила оборона Себежского укрепленного района (Себежский УР имел 60 км. по фронту и 75 законсервированных долговременных сооружений без вооружения).
С учетом того обстоятельства, что сейчас многие следы тех далеких событий навсегда стерты в лица земли, информация о них утрачена в связи с уходом из жизни участников и свидетелей тех событий я, с учетом фактических знаний, в отдельных случаях попытался представить, как могли развиваться события на том или ином участке обороны Себежского УРа. Получилась некая интеполяция происходивших событий, которую я предлагаю моим читателям.

Итак. Вот, например отчетная карта штаба Западного фронта по состоянию фронта на 6 июля 1941 года.

Составлена она по данным, представленным нижестоящими штабами, находящимися непосредственно у линии соприкосновения с противником. Некоторые мои коллеги по военно-исторической работе настаивают, что верить таким картам нельзя, т.к. большей частью они исполнялись на основе догадок штабных работников, сидящих в тылу. Я не готов с этим полностью согласиться, по крайней мере применительно к этой карте, поскольку развитие обстановки, которое демонстрирует данный документ, имеет свою логику. В обороне направление ударов своих войск и противника наносится по фактическим сведениям. Это в наступлении штабы рисуют стрелки «в будущее». Иногда в донесениях того времени встречаются сведения и о том, что на таком-то участке местности в тылу или на фланге нашего подразделения внезапно появлялись немецкие войска. Как они там появлялись и в каком количестве - в суматохе выяснить было крайне сложно. Тем не менее, наши командиры понимали, что немцы воюют «от дорог» и если они резко «вынырнули» в каком-то неожиданном месте, особенно вместе с техникой, значит пришли они по дороге. Поэтому в вышестоящий штаб отправлялось донесение, в котором направление их выхода в данный район часто вычислялось исходя из имевшихся в том районе проходимых дорог.
Так вот, вышеуказанная карта рассказывает нам, что в районе южнее деревни Селиваново в направлении на д. Ветренка был осуществлен прорыв моторизованной группировки противника совместно с танками. И номер соединения прорывавшегося противника указан – 18 танковая дивизия. Эти сведения достаточно конкретны чтобы быть выдумкой. Я проанализировал довоенные топографически карты нашей местности и соотнес их с упомянутой отчетной картой Западного фронта. Получается, что моторизованное подразделение немцев могло пройти по указанному штабом Западного фронта направлению, т.к. там была дорога, изображенная на топографической карте РККА 1937 года выпуска. Как известно, немцы имели наши военные топокарты времен Первой мировой войны, которые были намного точнее собственно германских. Поэтому и дорогу, идущую из Латвии через укрепления «линии Сталина» и могущую вывести к Себежу, немцы без проблем могли найти на нашей карте масштаба 1:50000.
К моей удаче, искать дорогу пришлось не долго, так как в указанном на карте Западного фронта районе она вообще одна. Путь этот проходил по северной окраине латвийского хутора Сопатни, пересекал советско-латвийскую государственную границу между пограничными знаками № 51 и 52, выходил на западную окраину деревень Грошево – Селиваново, оттуда шел на восток и в районе западной окраины деревни Филоново выходил на большак, по которому немцы могли выдвигаться либо в район д. Пургали, либо в район д. Техомичи (карты О-35-141-А, О-35-141-Б. Издание 1925,1937 гг). Направление это в районе деревни Грошево прикрывали два ДОТа: один расположенный на склоне высоты 174,9, второй был замаскирован в парке бывшей усадьбы Юстиново. Однако, немецкие штурмовые группы сумели быстро заблокировать эти сооружения и они значительного сопротивления продвигавшимся частям не оказали.

Если вермахт нашел эту дорогу, то это было для него большой  удачей после той трепки, которую наши войска устроили им под Дагдой, когда умелыми и решительными действиями 42-й танковой дивизии (командир - полковник Воейков Н.И.) 21 мехкорпуса были существенно потрепаны части дивизии СС «Мертвая голова», рвущиеся к Себежскуму укрепрайону.
С целью проверки наших предположений, мы выезжали на поиски в район этой дороги в том место, где она выходит на большак Дедино-Себеж. Находки, которые мы сделали, пройдя по уже еле угадываемой в лесных зарослях дороге, подтвердили нашу версию о том, что немцы этой дорогой пользовались, проникая через линию Себежского УРа. Даже сейчас эта дорога выглядит достаточно широкой, несмотря на выросшие на ней кусты и деревья. Практически на всем своем протяжении от слияния с большаком, дорога имеет кюветы, что свидетельствует о ее важности в довоенные годы. Что примечательно - в некоторых местах дорога имела гравийную подсыпку. До войны такое внимание к этой коммуникации было обусловлено тем, что дорога выходила прямиком в линии границы и, соответственно, предназначалась для быстрого маневра войсками из тыла прямо к пограничным укреплениям.
В полу-километре западнее от места соединения старой дороги (Филоново-Селиваново ) с большаком (Дедино-Себеж), рядом с дорожным полотном мы нашли несколько воронок, скорее всего от авиабомб. Воронки располагаются очень кучно, что свидетельствует о том, что бомбометание было с небольшой высоты.  В этот период обороны Себежского УРа в данном районе наша авиация действительно использовалась для борьбы в наступающим противником, что подтверждается еще одной картой Западного фронта.

Кроме воронок от авиабомб, в этом месте мы нашли стреляные гильзы 1940 года выпуска от винтовки Мосина, причем одна из гильз была смята воздействием очень большого веса, что подтверждает наличие в этом месте перестрелки и тяжелой техники.
Ну и окончательно нас убедила в правильности нашего предположения о выдвижении по этой дороге немецкой тяжелой техники вот эта наша находка. Это колесо от немецкого полу-гусеничного БТР. Все “срасталось” - наши предположения подтверждались нашими находками.
Продолжая путешествовать в этом районе на окраине бывшей деревни Филоново мы нашли небольшую высотку, оборудованную для обороны - окопы и пулеметные гнезда. Фронтом этот опорный оборонительный рубеж был обращен именно в сторону изучаемой нами дороги. Получается, что наши знали о продвижении по этой дороге немецкой техники и готовились встретить ее в месте выхода на большак.

В то время немцы явно были осведомлены (авиаразведка у них работала исправно) о том, что в районе Заситино у 22 Армии созданы укрепленные позиции, опирающиеся на ДОТы и ДЗОТы частично демонтированной «линии Сталина». Перед самой войной в районе д. Заситино-Белые Ключи-Заборье военными строителями с привлечением местного населения были развернули активные работы по строительству полевых фортификаций, ДЗОТов, противотанковых рвов, эскарпов, которые по замыслу нашего командования должны были прикрыть дорогу от Зилупе на Себеж.  Результаты этих работ были отлично видны с воздуха, чем воспользовалась немецкая авиаразведка.

Поэтому в районе Заситино немцы были готовы встретить активное и сильное сопротивление Красной Армии. Однако “переть на рожон” после разгрома под Дагдой у немецкого воинства желания явно не было. Поэтому они развернули активную разведку обходных путей, по которым можно было обойти сильно (по их мнению) укрепленный заситинский участок Себежского УРа.  Выход в тыл этих позиций минуя опорный пункт в районе д. Толстяки, где у наших было как минимум пять ДОТов, был возможен только по сельским и полевым дорогам, которые советские части не могли прикрыть полностью.

Участок местности между деревнями Заборье - Белые Ключи был перед самой войной действительно хорошо оборудован в инженерном отношении. Здесь было отрыто много блиндажей, каждый - не меньше чем на взвод. Развитая система траншей полного профиля образовывала хорошо укрепленный оборонительный рубеж, фронтом обращенный в сторону Заситино. По воспоминаниям местных жителей, незадолго до начала войны в район урочища Масляник (северная окраина д. Пузырево) прибыла большая строительная часть РККА, которая начала строительство полевых укреплений. Помогали им местные жители, а по некоторым данным - привлекали для эстроительства даже заключенных.
После начала войны в подготовленные полевые укрепления (к вопросу о неготовности СССР к войне с Германией) прибыли строевые части Красной Армии, которые занимали их до начала боев на линии старой латвийско-советской границы. По воспоминаниями старожилов, когда на линии границы загромыхали бои, большая часть наших войск снялась с позиций и, оставив гарнизоны в ДОТах и небольшие заслоны в окопах, быстро ушла в сторону Себежа. Почему они оставили такой выгодный рубеж без боя? По моему мнению, так поступить они могли только получив данные о прорыве немцев к ним в тыл. И прорыв этот действительно был. Точнее - не прорыв, а проникновение немцев на левом фланге участка полевых укреплений заситинского опорного пункта. Этот маневр немцев командование наших подразделений приняло за прорыв и приняло решение на отвод войск в сторону Себежа. Наученные боями в Белорусси и Прибалтике тому, что немцы рвут линию фронта в неожиданных местах и быстро выходят в  тыл нашим войска, командиры обороняющих заситинский участок подразделений наверняка и в этой ситуации решили не рисковать и приняли решение на отвод войск от Заситино. “Помогал” им принять такое решение и реальный прорыв немцев в районе д. Асетки - Ляхово на юге Себежского УРа.
Подтверждением такой версии развития событий является почти полное отсутствие следов боевого столкновения на участке полевых укреплений в районе Заситино. Мы прошли несколько раз по этим местам и нашли только в одном месте следы боя - останки советского пулеметчика, кучи стреляных гильз и полтора десятка шрапнельных снарядов еще дореволюционного производства. По найденным артефактам было понятно, что пулеметчик сдерживал продвигавшихся немцев, но они забросали его минометными минами, хвостовики от которых мы нашли в изрядном количестве. Остальные наши позиции, прекрасно оборудованные и подготовленные, нашими войсками были оставлены без боя.

3

Опираясь на результаты работы авиаразведки, которая фиксировала в районе Заситино-Белые Ключи-Заборье большой объем земляных работ и наличие ДОТов, немецкие штабные офицеры предполагали, что в Заситино может быть сосредоточен сильный гарнизон советских войск, который им придется  штурмовать “в лоб”. В тоже время в районе д. Толстяки-Безгрибово-Стеймаки, находившихся на директорной высоте, кроме наших ДОТов и ППК никаких полевых укреплений РККА немецкая аэрофотосъемка не фиксировала. Через опорный пункт, имевшийся у наших войск в районе этих деревень шла только одна рокада -  Дедино-Пузырево-Вулуево-Заситино, достигнув которой и повернув, налево можно было, перерезав железную дорогу Рига-Себеж-Москва, выйти на южную окраину д. Заситино, прямо во фланг заситинского опорного пункта. Либо, оседлав эту рокаду, двигаться в восточном направлении и, преодолев линию укреплений Себежского УРа выйти прямиком к Себежу. Причем, движение в восточном направлении большей частью велось бы по лесному массиву, скрывавшему выдвижение наступающих подразделений.
В этом варианте развития наступления через линию Себежского УРа штаб наступающей дивизии СС “Мертвая голова” должен были видеть только один недостаток - отсутствие проходимой дороги, могущей пропустить более-менее крупное подразделение через старую латвийско-советскую границу в районе д. Толстяки. Была в том месте одна сельская дорожка, ведущая от границы (пограничный знак № 44) через д. Русины в д. Толстяки. Дорожка эта шла по открытому месту и немецкая авиаразверка ее явно видела. Но был у этого пути один большой недостаток - она прекрасно просматривалась из амбразур наших железобетонных укреплений - ППК 324 и ОППК 373. Конечно, немцы могли предполагать, что эти советские укрепления не являются полностью боеготовыми, но проверять это на деле они не решились. В то время, когда они увязли перед ДОТами в Заситино, им не хотелось застрять еще и перед Толстяками. Поэтому они пропустили через Русины небольшие разведподразделения, которые вступили в перестрелку с нашими солдатами на северо-западной окраине Толстяков. Чем закончился тот бой, нам пока доподлинно не известно. Знаем только, что сильного огня там не было. Мы облазили с металлодетекторами весь район опорного пункта в Толстяках и его окрестности, но кроме нескольких десятков советских гильз и не больше десятка немецких, никаких следов боев не нашли. Малый настрел от немецкого оружия может свидетельствовать о том, что их передовые разведгруппы попали под обстрел наших солдат из полевых укреплений на окраине Толстяков и без боя отошли назад. Скорее всего, особого нажима на советский гарнизон немцы не осуществляли, т.к. этот вектор был для них неосновным.
В то же время, по рассказам местных старожилов, в д. Заситино ожесточенный, но недолгий бой вел опорный пункт, состоящий из нескольких железобетонных укреплений, расположенный на Грым-горе (отметка 178,9). Когда немцы показались со стороны д. Могили, этот опорный пункт вступил в бой. Немецкая артиллерия открыла ответный огонь, под прикрытием которого пехота подошла вплотную к сооружениям и блокировала их, вынудив их гарнизоны сдаться.

4

Иная картина была вскрыта нами на другом участке Себежского УРа - в районе д. Ляхово - Дедино. Здесь, как и в районе д. Толстяки через старую линию госграницы и, соответственно - линию укреплений, шла только одна дорога, могущая пропустить технику. Это дорога шла из Латвии от хутора Суржа, пересекала по мосту неширокую пограничную речку Синюха и выходила на территории СССР в д. Асетки. От д. Асетки вглубь территории шел булыжный большак через д. Иорино (совр. Ляхово) в Стеймаки, Черная Грязь и оттуда - прямо на Себеж. Помимо дороги через Асетки в тех местах имелись и полевые дорожки, ведущие через линию госграницы. Но у них был недостаток - они были узки и шли через заболоченные низинки, пролегающие сплошной полосой от д. Асетки до южного берега оз. Дединское. Поэтому немцы должны были выбрать и выбрали дорогу через Мейкшаны - Асетки на Иорино.

На этом участке, который помимо подразделений 170 стрелковой дивизии, контролировали еще и пограничники на заставе в д. Асетки, немцам легко пройти вглубь советской территории не удалось.

Первыми их встретили пограничники, оборудовавшие в районе своей заставы небольшой полевой оборонительный рубеж. Судя по большому настрелу от наших трехлинеек, стрельба там была неслабая. Встретив отпор в месте перехода границы, немцы воспользовались помощью жителей латвийского приграничья. Один из местных латвийских хуторян по имени Цитович (возм. Титович - прим. автора) провел немецких пехотинцев в обход рубежа, занимаемого нашими пограничниками. Последние, увидев угрозу окружения, отошли от своей заставы в район д. Скрабово. Далее о их судьбе ничего узнать не удалось. Кстати, здание заставы после того боя осталось целым и до 1943 года в нем жили беженцы из под Ленинграда, приехавшие в себежский район в самые первые дни войны. Заставу немцы сожгли в 1943 году, когда начали проводить противопартизанские мероприятия в этих местах. Также, целой почти всю оккупацию оставалась и застава в Плейково. Она было сожжена уже партизанами.

В октябре 2010 года в районе бывшей деревни Скрабово (южнее Ляхово), по “наводке” одного из старожилов мы нашли остатки наших полевых укреплений, с которых, судя по найденному нами металлу, наши солдаты встретили огнём двигавшихся по дороге в сторону Ляхово немцев.

Обнаруженный нами оборонительный район показался интересным тем обстоятельством, что располагался он на двух противостоящих высотах, между которыми пролегала дорога. Расположение огневых позиций - идеальное. По гребню самой значительной из высот (тригопункт с отметкой 189,5) проходит траншея полного профиля, соединяющаяся ходами сообщения с окопами на скатах и двумя орудийными капонирами по орудия малого калибра (скорее всего - 45 мм.). Вся высота была оборудована для круговой обороны. Но! Судя по полному отсутствию металла - ни одного выстрела отсюда по врагу сделано не было. Похоже, что эти окопы нашими солдатами даже не занимались.

Противоположная высота, на которой мы нашли следы массированного артиллерийского обстрела, была несколько ниже первой, но с неё был лучший обзор и, соответственно - обстрел в сторону дороги. Поэтому красноармейцы оборудовали свои позиции и приняли бой именно на ней. По итогам наших поисков на этой высотке, можно предположить с изрядной долей совпадения следующее развитие событий. Сплошной линии фронта у 170 стрелковой дивизии в этом районе точно не существовало. Небольшое подразделение этой дивизии и группа пограничников, отступивших от заставы в Асетках, сдерживали наступающих немцев на полевых опорных пунктах, расположенных вдоль единственной нормальной дороги, идущей через Иорино (Ляхово) на Стеймаки и Себеж.

Высоту 189,5 эти солдаты не занимали либо по причине малочисленности личного состава, не могучего оборонять развитую систему траншей, либо потому, что с тыла эта высота была покрыта лесом, могущим скрыть выдвижение на гребень высоты немецкой штурмовой группы. Так или иначе, наша пехота оборудовала свою позицию на противоположной безымянной высоте, на северной окраине д. Скробово. При себе у советского подразделения была как минимум одна пушка, под которую был оборудован капонир - мы нашли его остатки на гребне этой высотки. С этого капонира до сих пор прекрасно видна идущая в 300-400 метрах дорога, т.е. орудие наши бойцы установили на прямую наводку. Справа от капонира нами найден  окоп длиной метров 60. А в 200 метрах еще правее капонира обнаружена достаточно развитая система стрелковых окопов с тремя пулеметными гнездами. Все окопы  - фронтом на дорогу. Судя по размерам и конфигурации этих позиций, в них оборонялось не более роты солдат. У подножья этой высотки мы нашли остатки блиндажа, отрытого красноармейцами. На дне блиндажа найдены алюминиевые кольца от советской армейской плащ-палатки, что говорит о том, что ею был завешан вход в блиндаж. Судя по небольшой глубине, этот блиндаж копали буквально накануне боя.

Когда на дороге появились немцы, наше орудие открыло по ним огонь прямой наводкой. К несчастью для красноармейцев, оборонявших этот рубеж, в боевых порядках наступающего вермахта оказалась крупнокалиберная артиллерия, которая с близкого расстояния, а скорее всего - с прямой наводки, расстреляла позиции наших солдат. Рядом с нашим орудийным капониром мы начитали 47 крупных воронок от снарядов, потом - сбились со счета, т.к. их было намного больше. Между воронками расстояние не более 3 метров, т.е. плотность огня - убийственная в буквальном смысле. И вот такие  осколки летали.

Попав под такой обстрел, наши солдаты, кто не погиб, судя по всему либо отступили, либо попали в плен. Как рассказала нам местная бабушка, прожившая ребенком в Ляхово всю войну до 1944 года, именно в этом месте в 1941 году немцы приказали местным жителям захоронить наших убитых солдат. Скорее всего, это был погибший гарнизон безымянной высоты.

В поисках захоронения этих солдат, мы облазили с поисковой техникой всю высотку и лежащее у ее подножья небольшой высохшее болотце (оно обозначено и на довоенной карте). Захоронения мы не нашли, но обнаружили место, где оно было. Прямо на краю болотца нами обнаружены три практически сровнявшиеся с поверхностью ямы, по бокам которых видны заросшие травой бугорки давным-давно выброшенной земли. Судя по всему, после освобождения себежского района или сразу по окончании войны, когда все её следы были еще хорошо видны, наскоро присыпанных песком наших солдат перезахоронили из этого места в какую-то братскую могилу. В какую - нам пока не известно. Та же бабушка, указавшая нам это место, рассказала, что в 1941 году ее родители говорили, что видели среди убитых здесь красноармейцев и несколько погибших пограничников, которых узнали по их форме. До войны в районе Иорино (Ляхово) находились две наших заставы -  в Асетках и Плейково, поэтому пограничная форма им была хорошо знакома.

В месте описываемых событий мы нашли и советскую каску-”халхинголку” с огромной осколочной пробоиной на вершине. Можно себе представить, какой была смерть ее владельца, которому осколок разнёс голову буквально на молекулы.

После того, как немцы сбили наш заслон в Скрабово, они стали быстро выдвигаться по дороге Плейково-Селище-Дедино. Двигались ли вражеские подразделения по каменке на Стеймаки - Черная Грязь, мне пока не ясно.

Между деревней Князево и дорогой на Дедино находился пулеметный полукапонир. Он до сих пор хранит на себе следы попаданий в него пуль, но кто в него стрелял и при каких обстоятельствах - непонятно. По крайней мере никакого настрела вокруг него и в нём мы не нашли.

При подходе к Дедино немцев, и это совершенно точно, встретил огнем пулеметный полукапонир, расположенный между дорогой и д. Селище. По свидетельствам местных жителей, в этом полукапонире сражались наши пограничники, которых немцы всех в том бою уничтожили. Их тела лежали прямо возле полукапонира и немцы приказали местным из захоронить. Селяне, которые посмелее, снимали с убитых наших солдат сапоги, ремни и прочее нужное им снаряжение. По одним воспоминаниям, этих погибших закопали где-то рядом с укреплением, по другим - просто побросали в бетонный колодец капонира. Самое неприятное в этой истории то, что в семидесятые года прошлого столетия в этом полукапонире был создан скотомогильник для умерших хрюшек из выстроенных рядом  свинарников. Их туши сбрасывали в тот же колодец капонира, куда, возможно, были сброшены в 1941 году тела наших пограничников. Потом вся территория вокруг полукапонира была перерыта бульдозером, который заваливал землей колодец с мертвыми свиньями. Из-за этого обстоятельства теперь очень трудно найти место боя и его следы. Возможно, что часть погибших была захоронена все-таки рядом с полукапониром и это место мы будем пробовать разыскать.

Что еще представляется интересным в процессе изучения истории Себежского укрепрайона: по оценкам ряда военных историков, писавших о прорыве линии Себежского УРа, а также по воспоминаниям некоторых участников войны на этой территории, наступавшая на Себеж дивизия СС “Мертвая голова” была сильно потрепана оборонявшимися на этом участке частями Красной Армии. Косвенно это подтверждается и действиями командования немецкого армейского корпуса, в состав которого входила эта дивизия. После окончания боев в Себежском укрепрайоне, дивизия СС “Мертвая голова” была изъята их наступающих порядков немецких войск и отправлена в тыл на пополнение и доукомплектование.Все это факты, которые не возможно оспаривать.

Интересно другое - различные мемуары и воспоминания называют практически одинаковую цифру потерь дивизии “Мертвая голова”, понесённых при прорыве Себежского УРа - 2000 человек убитыми. Это - большая цифра потерь (немецкие источники такую цифру не подтверждают, но это ожидаемо). Так где, на каком направлении, на каких рубежах от белорусской границы до озера Синее наши бойцы истребили такое количество супостата? Так убитыми или убитыми и ранеными?

Перебить две тысячи врагов на небольшом, по понятиям глобальной войны участке местности без “шума и пыли” не получится. Супостат тоже стрелял, бомбил и взрывал профессионально. На местах, где нашим солдатам необходимо было угробить такое количество активно воюющего врага, должно быть все перерыто-перепахано, вся округа должна быть засыпана гильзами-осколками. Вот если в районе Жеглово-Старицы в 1944 году была серьезная заваруха, так там до сих пор лопату в землю не вбить - гильзы слоями лежат.

А здесь, в Себежском укрепрайоне - где? Получается, что в Заситино активно сражался опорный пункт на “Грым-горе” (отм.высоты 178,9), но вряд-ли его гарнизон ухлопал пол-полка немцев. Остальные полевые укрепления заситинского опорного пункта практически не оказали организованного сопротивления. По воспоминаниям солдата дивизии “Мертвая голова”(Г.Крафт - Фронтовой дневник эсэсовца. Мертвая голова в бою), участвовавшего в прорыве линии Себежского УРа, некоторое количество потерь наступающие подразделения СС понесли уже за линией ДОТов от огня хорошо замаскированных советских ДЗОТов и от пулеметного огня из засад на лесных дорогах. Другие немецкие источники не отрицают, что бои были жаркими, но о крупных потерях эти ветераны-нацисты не сообщают.

Достаточно подробно изложил свои воспоминания о боях в Себежском УРе Шмелев В.Ф.

30 июня к нам подошло подкрепление — пехота. Когда пехотинцы вырыли на холмах окопы и расположились в них, мы, в отсутствие боевых действий расслабившиеся и даже прозвавшие наши долговременные огневые точки «домом отдыха туристов», наконец поняли, что этот укрепленный район будем оборонять довольно серьезно. Надеялись, что врага дальше не пропустим, а когда 3 июля 1941 года слушали по радио выступление товарища Сталина, то и вовсе уверовали в скорое освобождение от оккупантов, захваченных ими районов. Впрочем, и в дальнейшем даже в самой трудной обстановке мы верили в окончательную победу над врагом.
4 июля с утра нашему батальону пришлось вести напряженный бой. Пехота была выведена скрытно с рубежа, о чем мы до самого вражеского наступления немцев не подозревали. Немцы вначале открыли артиллерийский огонь, обработав основательно нашу оборону, правда, не нанеся нам потерь, так как все находились в дотах. Когда же они двинулись в атаку, то пулеметный огонь из дотов, расположенных по фронту, покосил их изрядно. Атака захлебнулась. Тогда они, перегруппировав силы, выдвинули орудия на прямую наводку и стали стрелять прямо по амбразурам, вернее, по мешкам с песком, и в дотах появились раненые. Но и из повторной атаки ничего не вышло. Три раза пытались немцы взломать нашу оборону, и все три раза вынуждены были откатываться назад. Наш взвод в бой не вступал, так как амбразура нашей огневой точки была направлена в тыл, о действиях же фронтового дота рассказали, добравшиеся к нам оттуда, четверо раненых красноармейцев.
Не в состоянии одолеть наш рубеж, фашисты решили обойти его с тыла, однако там наткнулись на наши доты. Мы встретили их губительным пулеметным огнем.  Прекратив временно активные действия, противник расположил в укрытых местах снайперов. Если замечал движение, то немедленно летели снайперские пули. Мы потеряли не только всякую подвижность, но и возможность вести повсеместное наблюдение. К нашему доту с закрытой от нас стороны проникли несколько немцев и забросали нас гранатами. Прямого вреда не причинили, поскольку осколки ударили лишь по стенкам хода, но дым от сгоревшего заряда заполнил весь дот. Кто-то крикнул «газы», и мы суетливо надели маски, но очень быстро поняли, что дым – от порохового заряда.
Через некоторое время дот, где находился наш взвод, оказался полностью блокированным. Кто-то предложил прорваться через амбразуру с гранатами, но это предложение было отвергнуто. Решили ждать ночи, чтобы бесшумно снять вражеского часового. С часовым даже не пришлось возиться — он уснул. Не поднимая шума, мы парами двинулись в темноте через боковой выход к траншее. Я был во второй очереди. Когда первые двое вползли в траншею, тронулись мы с напарником, и вскоре наткнулись на них. Шепотом спросили, в чем дело. В траншее, как оказалось, маячила чья-то тень. К счастью, это была всего-навсего шинель, оставленная кем-то случайно. У нас отлегло от сердца. Мы поползли дальше.
Преодолев опасный участок, разделились на три группы, и пошли к Себежу разными путями. Ночь была темная, но короткая и освещенная частыми пожарищами. По ним было очень хорошо ориентироваться, а когда рассвело, ориентировались по солнцу. К месту расположения наших частей мы добрались примерно во второй половине дня, сделав, как выяснилось, большой круг, поскольку шли не по карте. Через три дня мы встретили нашего командира, собирающего батальон, из которого в наличии оказалось около трети первоначального состава, т.е. человек шестьдесят—восемьдесят. И все же батальон опять стал боевым подразделением.

(Воспоминания ветерана (Шмелев В.Ф. (1916-1982)) 258-го отдельного пулеметно-артиллерийского батальона о боях в Себежском УР и при последующем отступлении. Опубликованы в Военно-историческом жкрнале №5 за 2007 год, стр. 67-69).

К сожалению, Шмелев не рассказал, на каком именно участке Себежского УРа происходили описываемые им события. Остается только догадываться об этом месте.

Как мы выяснили, в районе Толстяков также не было крупных боестолкновений, только перестрелки, не могущие нанести значительного ущерба наступающим частям СС.

На направлении Ляхово - Дедино - Филоново обнаружены следы перестрелок и нахождения тяжелой техники. Но и там не удалось найти следы сражений, способных “перемолоть” хотя бы тысячу фашистов.

По дороге от Заситино на Себеж мы нашли всего 2 рубежа, на которых наши солдаты пытались удержать наступающих фашистов. Первый - на окраине деревни Гусево. Здесь возле дороги есть небольшой холмик, на котором сохранилась одна траншея и никаких следов перестрелки. Ни гильз, ни осколков. Второй рубеж - это район д. Сидорково, перед деревней Крёково. На этом месте, это заметно и сегодня, был бой, сильный бой. Но и он не принес таких больших потерь гитлеровцам. Просто потому, что наши воевали исключительно стрелковым оружием. А немцы применяли артиллерию и довольно массировано. Это по воронкам заметно.

Я в части своей работы не буду останавливаться на описании событий, происходящих на белорусском направлении - в районе деревень Черновоки-Кортенки (дорога Себеж-Освея), поскольку это не приграничный район.

Так где? Ответов пока нет. А узнать хочется. Ведь в тех местах могут до сих пор лежать останки наших солдатиков, до конца выполнивших свой долг в жарком и пыльном июле 1941 года.

Большим подспорьем в изучении боев на линии Себежского УРа могли бы стать архивные документы обороняющихся здесь войск уровня “батальон - полк”. Но таких документов, особенно указывающих на конкретное место боя, крайне мало в открытом доступе. Их реально мало, т.к. документированием штабы зачастую просто не успевали заниматься. А документы вышестоящих штабов при последующих отступлениях были в ряде случаев утрачены или уничтожены.

Своими предположениями и выводами я ни в коей мере не ставлю под сомнение реальный повседневный героизм простого советского солдата - защитника Себежского укрепрайона. У меня другая цель - узнать где и как все происходило. По возможности - достать из земли фактический материал. Что-то опровергнуть, что-то уточнить и дополнить.

Солдат в то время делал то, что ему приказывали. Приказали сидеть в ДОТе и стрелять - он стрелял; приказали быстро сняться с позиций и отступать - он уходил. Ничего не приказали и бросили на произвол судьбы в окружении - он, проклиная немцев и подбадривая себя матерщиной - выбирался к своим самостоятельно.

Героизм советского бойца, по моему мнению, состоял еще и в том, что он в тех ситуациях часто знал, что обречен. Как себя чувствовал гарнизон ДОТа в Заситино, когда он входил в эту бетонную коробку понимая, что выхода не будет? Представляю, как солдаты сидели внутри зная, что помощи ждать уже не откуда и жить им осталось по прихода немецкого огнеметчика. Как выходили они из этого укрепления в поднятыми руками и ждали пули в упор. Они не заблуждались в своем страхе - немцы не оставляли в живых гарнизоны ДОТов, оказавших сопротивление. Этих солдат они тоже расстреляли. В этой же деревне. И запечатлели на фотопленку.

А может я все неправильно понимаю и надо безоговорочно соглашаться с тем, что написано в официально одобренных источниках? Тогда это уже не история. Тогда - это пропаганда. Как сказал однажды У. Черчиль: “Опасно верить вражеской пропаганде. Еще опаснее - верить своей”.
Когда закончились локальные бои на линии укреплений Себежского УРа, через наши приграничные деревеньки из Латвии потянулись выходящие из локальных окружений солдаты Красной Армии (окружений крупных группировок Красной Армии в Прибалтике не было). Они шли лесами, кто по ночам, осторожно стуча в темные окна деревенских хат и спрашивая у жителей дорогу на восток. Кто-то, и таких было тоже не мало, шли днем, уверенные, что немцев здесь еще нет. Мне пока неизвестно, как встречали наших окруженцев жители Иорино, Дедино, Толстяков, а вот в Заситино им были не рады. По рассказам нескольких старожилов, в Заситино, сразу после захвата деревни немцами, был организован полицейский отряд. Причем, практически вся деревенская молодежь пошла в полицию. Никаких документов, подтверждающих это явление я пока не читал, но свидетельства сразу трех ветеранов заставляют верить в такое развитие событий.
В обязанности вновь созданного полицейского формирования была вменена и борьба с выходившими из окружения солдатами Красной Армии. И они боролись - расстреливая их на месте. Офицеров же они сдавали своим немецким хозяевам. Много таких вот расстрелянных наших солдатиков до сих пор лежат в безымянных могилках, хаотично разбросанных вокруг деревень Белые Ключи, Калныши, Заситино. Хоронили уничтоженных полицаями и немцами наших солдат местные жители прямо на месте их гибели сбрасывая в ближайший окоп или в наскоро выкопанную ямку. Причем, немцы не препятствовали тому, чтобы на таких могилках жители устанавливали самодельные крестики. А вот полицаи эти кресты всегда ломали.
Со стороны Латвии через район Заситино - Толстяки наши окруженцы выходили вплоть до середины августа. Многие из этих военнослужащих узнав, что фронт ушел очень далеко, осели в дальних и глухих деревеньках, где немцы и полицаи не появлялись и потом влились в образовавшиеся партизанские отряды.
Но это уже другая история. А вот следы всех реальных боев на линии укреплений Себежского УРа нам еще долго придется искать. Они могут лежать в себежской земле в любом неожиданном в наше время месте.